Однако у этого процесса есть обратный билет. У соматических событий есть психические последствия. Болезни могут менять характер человека, направленность личности, даже уровень личностной организации. И дело не только в том, что телесное страдание становится испытанием, проходя через которое мы неизбежно меняемся. Взаимодействие тела и психики гораздо сложнее. Соматические процессы могут быть репрезентациями психических, и могут сами быть источником репрезентаций. Хвори могут нас ретравматизировать, порождать фантазии, запускать психологические защиты, ранее нам не свойственные.

Давайте посмотрим, как это работает, на примере ковида.

Через это «чудесное» заболевание прошли почти все читатели этого текста, поэтому воспроизвести его в памяти не трудно. Ощущения, эмоции, мысли, фантазии, тревоги. Остроту, интенсивность всего вышеперечисленного. Неудивительно, что этот вирус так
изменил нашу жизнь.


Итак, какие защиты он запустил, какие фантазии актуализировал?


Прежде всего, нарциссические.

На момент начала пандемии мы свято верили в медицину и медицинские (и не только медицинские) технологии. Мы стали жить намного дольше наших прабабок, сохранять молодость и сексуальность практически до самой смерти. Мы научились лечить большинство болезней, и подолгу жить с неизлечимыми патологиями. Мы верили, что любая пара может завести ребенка, любую беременность можно сохранить. Мы можем устанавливать связь на любом расстоянии, можем перемещаться с континента на континент за считанные часы … и так далее. Перечислять можно долго. Очевидно, что с точки зрения наших бабушек и дедушек, мы живем в сказке. В мире, где чудеса возможны и изобильны. А мы сами – что? Мы почти поверили в свое всемогущество. Мы были близки к бессмертию, как никогда раньше. И вот какой-то вирус с размаху ударил нас доской по физиономии. Мы начали задыхаться и умирать от непонятной хворобы, и ничего с этим поделать не могли. Мы опять были маленькими, беспомощными и уязвимыми перед лицом огромной Природы. Ощущение просто отвратительное, к тому же люди от него отвыкли. Мы не верим, что это часть реальности. Видим, как проблему, которую можно решить. И начинаем «восстанавливать статус-кво» с помощью нарциссических защит. К нарциссизму нас разворачивает и симптоматика ковида. Заболевания органов дыхания зачастую актуализируют в нашей психике нарциссические переживания, создают пространство для их переработки. Любой новорожденный – «нарцисс», ибо он ожидает продолжения стремительного развития, экспансивного освоения мира, в который он пришел- без всяких усилий со своей стороны. Потому что так и было в утробе матери – когда все необходимое приходило к нему с ее кровью, как будто автоматически. И мать, как источник всех ресурсов, ощущалась неисчерпаемой. Необходимость дышать, втягивать в себя воздух, без которого ты погибнешь, а затем выбрасывать его наружу – это наша первая в жизни работа. Если вы знакомы с нарциссами, то знаете, до какой степени они ненавидят работать. Необходимость делать усилия для получения желаемого вызывает у них сильнейшее сопротивление, разрушая фантазию о всемогуществе и грандиозности. Таким образом наш первый вдох при рождении становится нашей же первой нарциссической травмой, а заболевание, сопряженное с удушьем, мучительным кашлем, болями при дыхании – эту травму актуализирует.

Нарциссические защиты — это процессы, при которых идеализированные аспекты личности сохраняются, а ее ограничения отрицаются. Они имеют тенденцию быть жесткими и тоталистическими.


Для решения этой задачи - возвращения нам воображаемого всемогущества и величия- есть два пути. Это присоединение или идентификация с чем-то грандиозным (например, империей), обладающим абсолютной властью (например, диктатором). Или обесценивание, сведение к ничтожности кого-то рядом – чтобы на его фоне вырасти до небес. Защита эта основана на расщеплении, и для ее успешного применения необходимы враги любого рода – дабы спроецировать на них отрицаемые аспекты своей личности.


Но ковид запустил не только нарциссические защиты, основанные на расщеплении, он многих из нас вернул на параноидно-шизоидную позицию, основанную на нем же.

Пребывание на депрессивной позиции, согласно теории Мелани Кляйн, означает способность воспринимать объект или явление многомерным, противоречивым, не расщепляя его на плохие и хорошие части. Способность испытывать вину и исправлять ошибки, чувствовать благодарность и проявлять ее. Все это невозможно на параноидно-шизоидной позиции, в ситуации раннего расщепления личности.


Коронавирус «сломал» нам депрессивную позицию в отношениях с матерью-средой. Ее плохие аспекты начали перевешивать, она вновь, как и в первые месяцы жизни, стала предательской, угрожающей, преследующей, сбрасывая нас в расщепление. Воспаление, являясь соматическим аналогом работы горя, может быть его телесной репрезентацией, а может быть источником депрессивных переживаний. Процесс работает в обе стороны, продолжительное воспаление легких «расшатывает» депрессивную позицию личности, даже если она установлена.


Третья проблема, созданная ковидом уже как вирусным заболеванием – актуализация тревог латентной гомосексуальности. Читающие эти строки, возможно, замечали, что мужчины, особенно с выраженной гомофобией – боятся вирусных заболеваний больше, чем женщины? И часто боятся их неадекватно сильно, иррационально? Вирус- невидимый, неощутимый, всепроникающий – ассоциируется в данном случае с собственной скрытой гомосексуальностью, а страх перед гомосексуальным контактом является реактивным образованием к вытесненному желанию. Невозможность получить сексуальное удовлетворение естественным путем неизбежно приводит к садизму, который предлагает альтернативный, правда перверсный, способ получения разрядки. То есть, обостряя гомофобию, коронавирус одновременно актуализировал садо-мазохистические защиты.


Множество утрат – смерть близких, здоровье, безопасность, картина мира – и, как будто этого горя недостаточно, соматическая депрессия, сопровождающая ковид – в такой ситуации влечения развязываются, а психика начинает защищаться.
Клод Смаджа назвал четыре вида защит от развязывания влечений:
• Аддиктивная
• Деструктивно-вандальная
• Нарциссическая
• Соматическая


Выбор печальный … как и причина, по которой мы перед ним стоим. Либо переход нарциссизма на сторону влечения к смерти, либо саморазрушение, либо вандализм… либо все сразу.


Высокая интрузивность и проникаемость ковида ударили по отсутствию сепарации, особенно на телесном уровне, увеличили частоту применения и объем проективных идентификаций, прежде всего в устойчивых отношениях. Сам факт проникновения в твой организм инородного агента – вируса- есть травма вторжения, которая актуализирует все предшествующие ей травмы насилия.

А в отсутствие терапии вероятность того, что травмированный будет защищаться за счет эвакуации травмы в того, кто слабее, за счет идентификации с агрессором – очень высока.


Интрузивность вируса, его летальность, в сочетании с локдауном, вводимым повсеместно – распаковали коллективные трансгенерационные травмы, актуализировали в бессознательном войны, репрессии, концлагеря.


Вот так, разложив все по полочкам, начинаешь понимать, почему в феврале прошлого года мы проснулись на войне…


Преодолеть, развернуть вспять этот процесс можно – в индивидуальной работе с каждым отдельным человеком, терапевтической и самостоятельной. Последовательно, закрывая «лишние», деструктивные защиты, двигаться к точке прерывания. Потому что выход из безвыходной ситуации там же, где и вход…