К сожалению, панкреатит, воспаление поджелудочной железы, – заболевание, знакомое многим. При панкреатите ферменты, предназначенные для двенадцатиперстной кишки, преждевременно активируются в самой железе, запуская процесс саморазрушения, самопоедания. Этот внутренний пожар высвобождает токсины, которые, попадая в кровоток, способны нанести сокрушительный удар по другим органам: мозгу, лёгким, сердцу, почкам.

Болезнь поджелудочной железы проливает свет на состояние системы анализа-синтеза нашей психики. Чтобы помыслить, проанализировать, а затем синтезировать происходящее в целостную картину, необходимо расщепить явление, подобно пище, попавшей в желудок, на составные части для последующей сборки. Этот процесс требует постоянного перемещения: из внутреннего во внешнее и обратно. Разложить на элементы, собрать заново и только потом интегрировать. На уровне тела эту функцию олицетворяет поджелудочная железа.

Когда нарушается этот непрерывный круговорот – перемещение из внешнего во внутреннее и обратно, когда расщепление на части не ведёт к последующей сборке, когда движение изнутри вовне и обратно останавливается, начинается "самопереваривание". Система анализа-синтеза, призванная потреблять и интегрировать новые идеи, обращается внутрь, переваривая саму себя. Этот процесс может проявляться как «умственная жвачка» - постситуативные руминации, бесконечные внутренние диалоги, приверженность идеям и стратегиям, потерявшим актуальность для нас самих. В терапии самопереваривание может принимать одну из форм негативной терапевтической реакции, которую Бион определял как «обращаемую перспективу». Это ситуация, когда аналитик пытается внести ясность, пациент может принять понимание на поверхности — но бессознательно отвергнуть его корень. Он как бы “переворачивает” ситуацию: соглашается с формой, но не с содержанием. Это создаёт впечатление, что всё понято и привело к ясности, хотя на самом деле противоречие осталось, и истинное знание не достигнуто. В результате возникает застой: ситуация кажется стабильной, но на самом деле содержит разрушительный потенциал. Это проявление −K, атаки на связь и истинное понимание, структуры мысли.

Вопрос перемещения из внешнего во внутреннее – это, прежде всего, потребление пищи. Говоря об информации, перемещение из внешнего во внутреннее – это способность понять, что нам рассказали, показали, что мы прочитали, и переработать это внутри себя. Не скопировать бездумно, превращая в заученный стих или слепое руководство к действию, а применить полученное к собственному опыту и мировоззрению, создать свою модификацию, возможно, с каким-то личным оттенком. Когда рвется связь между «внутри» и «снаружи», место разрыва нарывает и болит. Воспалительный процесс, сопровождающий это состояние, можно интерпретировать как горечь, чувство безысходности, вызванное неспособностью к необходимому для усвоения информации движению.

Тема внутрипсихических связей продолжается и при анализе эндокринной функции поджелудочной железы.

Эндокринная система — сложный многоуровневый механизм, в котором гормоны выступают «связными» организма: они соединяют внутренние органы друг с другом, психику с телом, а также внутренние объекты между собой. Именно гормональный уровень сообщает мозгу, что мы испытываем — счастье, стресс, сонливость или сексуальное возбуждение.

Гормоны становятся неотъемлемой частью переживаемого возбуждения, аффектов и эмоций. Они участвуют в связывании влечений с объектами — или, напротив, в их разрыве. Поэтому гормональные нарушения всегда многообразны: за ними не стоит одна фантазия или единая бессознательная динамика, а целый спектр психосоматических сценариев.

В работе поджелудочной железы — органа, регулирующего как пищеварение, так и углеводный обмен, — эти процессы проявляются особенно наглядно. Здесь гормональные сбои становятся не только биологическим фактом, но и способом выражения глубинных конфликтов психики.

В патологии поджелудочной железы психоаналитический взгляд открывает особое измерение.

При диабете речь идёт не только о нарушении выработки инсулина. Это состояние можно рассматривать как невозможность «переработать сладость», как буквальную и символическую трудность усвоения удовольствия, близости, зависимости от Другого. В диабете мы видим борьбу между жаждой насыщения и страхом раствориться в объекте, желание сладости и одновременный запрет на неё.

При панкреатите воспаление становится телесным выражением «переваривания невозможного». Поджелудочная, отвечающая за расщепление и усвоение, реагирует на избыток психического напряжения так, как если бы оно было непереносимой пищей. Симптом напоминает: нечто чужеродное или слишком интенсивное не может быть усвоено и превращается в разрушение. Тело переживает панкреатическую диарею или панкреатическую рвоту…

Так поджелудочная железа оказывается не просто органом метаболизма, а ареной, где разыгрываются сцены конфликта между телом и психикой, между влечением и его запретом.

Поджелудочная железа — орган, работающий на границе тела и психики, — напрямую связана с ранними этапами психического развития.

На оральном уровне её функции перекликаются с первыми переживаниями младенца: питанием, насыщением, зависимостью от материнского объекта. Нарушения работы поджелудочной могут указывать на трудности именно этого уровня — невозможность принять питание, переработать его, превратить в жизненную энергию. В диабете или панкреатите это звучит как: «не могу усвоить то, что мне дано», «сладость слишком опасна», «еда или удовольствие грозят разрушением».

На нарциссическом уровне поджелудочная становится символом границы между «я» и Другим. Она участвует в регулировании процессов, которые определяют автономию и самодостаточность. Сбой здесь может означать отказ признать зависимость от объекта: организм не пускает внутрь то, что исходит извне, либо разрушает собственные ткани, как при аутоагрессии.

Таким образом, и диабет, и панкреатит можно рассматривать как сцены на перекрёстке оральных и нарциссических конфликтов. Орган, отвечающий за расщепление и усвоение, отражает не только биологическую необходимость, но и глубинные психические драмы — борьбу между жаждой и страхом насыщения, между потребностью в Другом и стремлением к автономии. И мишенью наших терапевтических стратегий должны быть именно эти конфликты!