Одиночество и недостаток поддержки могут привести к тому, что женщина становится врагом для своего малыша, вместо того чтобы быть заботливой матерью. Именно одиночество и нехватка ресурса на общение с младенцем разрушает материнскую функцию, а не только и не столько какие-то индивидуальные личностные качества. Я говорю о том, что психологически слабая, пограничная, может быть, даже эмоционально нарушенная женщина в теплых, здоровых отношениях с мужчиной, который любит её и готов быть в семье мужем и отцом, вполне может оказаться своему ребёнку той самой достаточно хорошей матерью, которую описал Винникотт. И куда более сохранная, которая была психологически здорова в момент зачатия ребёнка, оставшись без мужской поддержки и опоры, может оказаться провальной матерью.

Опираясь на это понимание, мы говорим о бесплодии в частности и о нарушении репродуктивной функции вообще, как о болезни пары, вне зависимости от состояния здоровья партнеров, эту пару создающих. И если наш пациент один – говорим о болезни его внутренней пары.

Чаще, чем о психосоматической фиксации, в психоаналитической теории говорят о фиксации на стадиях психосексуального развития, открытых Фрейдом – оральной, анальной, фаллической. Позже теоретики психоанализа добавили к этим трём фиксациям еще и четвёртую. Это пренатальная фиксация либидо. И вот сочетание психосоматической фиксации со всеми вышеперечисленными фиксациями либидо и создаёт индивидуальный рисунок психосоматического функционирования, в нашем случае – репродуктивного психосоматического функционирования.

Итак, фиксация побуждает пациента использовать свое тело как переходный объект, в качестве средства коммуникации. Именно с телом складываются у него объектные отношения, отношения с окружающими людьми дефицитарны и сильно нарушены. И сексом такие пациенты занимаются тоже со своим телом. Оральные, анальные, фаллические желания, разряжаясь в организм, становятся болезнями. Соответственно, зачатие ребенка либо не может осуществиться в реальности, либо может осуществиться только болезненно, патологически.

Фаллическая, анальная, орально-каннибалистическая фиксации производят ретравматизацию психосоматической. Травма рождения и орально-инкорпоративная фиксация становятся с психосоматической фиксацией сочетанной травмой. Пренатальная фиксация либидо предшествует психосоматической травме, и здесь уже именно она ретравматизирует пациента внутриутробной травмой.

Формирование того или иного заболевания во многом связано с процессом, который мы называем ретравматизацией. У травмы свой характер, свои законы существования, она всегда стремится к повторению, как бы мы не старались ее вытеснить. Она сильно искажает восприятие и при повторной травматизации мы воспринимаем происходящее как повторение предшествующей травмы, вне зависимости от того, существует ли между ситуациями реальное сходство.

Так при наличии перинатальной фиксации психосоматическая травма становится «повторением» внутриутробной травмы. И результатом будет стремление фиксированной психики снова и снова возвращаться к внутриутробному состоянию.

Травматическая встреча с матерью-рикошетом как будто забивает последний гвоздь во внутриутробное одиночество и обреченность нашего пациента. Можно сказать, что со смертью он встретился раньше, чем родился. Ибо опасность угрожала ему уже в утробе матери, когда его еще и на свете-то не было.

Ребенок матери-рикошета и матери-бомбы лишен возможности проецировать влечение к смерти вовне. Ему остается соматизация и сексуализзация Мортидо, которая у сверхадаптированного человека будет разворачиваться опять же соматически.

На гипотетическое зачатие или на человеческий зародыш, пытающийся закрепиться в матке – будет проецироваться внутриутробная травма и отношения с причинившей ее психосоматической матерью. Зачатие будет восприниматься БСЗ как гибельное, смертельно опасное событие, будет перемешиваться со смертью.

Становится понятно, почему перинатальная фиксация уничтожает репродуктивную функцию человека такими тяжелыми, смертельно опасными заболеваниями, как онкология или аутоиммунные нарушения.

Самым частым видом онкологических патологий среди женщин считается гинекологический рак. Это целая группа злокачественных новообразований, поражающих репродуктивные органы. Наиболее распространенные его локализации — это шейка и тело матки, а также поражение яичников. Самой распространенной злокачественной опухолью репродуктивной системы мужчин является рак предстательной железы. Далее идут рак яичек и рак полового члена. В лечении всех этих заболеваний, вне зависимости от гендера, чаще всего присутствуют кастрации, которые производятся, если не оперативным, то медикаментозным путем.

Лечение от онкологии, прямо или опосредованно, лишает человека возможности осуществления репродуктивной функции, по крайней мере, естественным путем.

Это необратимое разрушение можно рассматривать как свидетельство того, насколько необратима была разрушена твоя психика, разрушена твоя будущая жизнь в момент нанесения пренатальной травмы.

Несущественно лучше выглядят разрушения, произведенные в репродуктивной сфере аутоиммунными процессами.

В гинекологии аутоиммунных процессов часто возникают заболевания щитовидной железы, которые могут негативно сказываться на репродуктивной функции, а также сопровождаться антифосфолипидным синдромом и повреждением яичников.

В случае вышеперечисленных аутоиммунных процессов, пренатальная травма, о которой можно говорить в метафоре «смерть вперед нас родилась», перемешивается с меланхолией, включающей в себя резкие аутосадистические проявления, конфликты между внутренними объектами, обусловленные невозможностью выйти на депрессивную позицию. И вот эти конфликты, сражения между различными частями «я», идущие не на жизнь, а на смерть, репрезентированные именно аутоиммунными процессами, как раз и создают индивидуальную картину аутоиммунного пренатального бесплодия конкретной пары.

Травма рождения и психосоматическая фиксация становятся сочетанной травмой. Получается, что в этой ситуации рождение, которое само по себе является очень и очень неприятным событием в жизни любого человека, потому что вы переходите из... одного пространства, которому вы адаптированы и чувствуете себя комфортно, в принципиально другое пространство. Причем делаете это не по своей воле, вас выкидывает наружу ваша же собственная сепарационная паника. И вот вы лезете вон, с крайне болезненными ощущениями, через маленькое отверстие и попадаете в среду, непривычную и жестокую. Если же вы ребёнок психосоматической матери, то вас там ждет еще и холод одиночества, и обман – ибо у вас фактически не оказывается обещанной природой матери. У ребёнка есть преконцепция встречи с мамой, все новорожденные детеныши млекопитающих тычутся носом из стороны в сторону в твердой уверенности, что где-то находится заветный сосок. Младенец, человеческий детёныш, ведёт себя совершенно точно так же, только он рассчитывает на сосок ещё и психологический, на заботу, защиту, контейнирование, эмпатию и прочее. И вот вместо всего этого оказывается одиночество и пустота. Некому помочь пережить травму рождения. Встреча с психосоматической матерью фиксируется на уровне тела как начало продолжительного и мучительного умирания. И если о пренатальной травме мы говорим как о смерти, опережающей рождение, то рождение, усугубленное психологическим отсутствием матери, перемешивается со смертью, они начинают путаться между собой. В этой ситуации тело, вне зависимости от того, что думает его обладатель, принимает решение не рожать. Это решение может быть реализовано как замершая беременность или выкидыш. Или рождение мертвого ребенка, когда рождение и смерть реально совпадают во времени. В лучшем случае для родоразрешения понадобится кесарево сечение. Как своеобразный способ обмануть свое тело – родов не было, а ребёночек есть. Однако кесарево сечение отягощает жизнь ребенка рядом гарантированных психологических проблем. И мы так же говорим о нем, как о нарушении репродуктивной функции.

На оральной стадии развития ребенок решает вопросы острой потребности в зависимости и слиянии, учится устанавливать связи. И травматический провал в психическом решении этих задач приводит к тому, что они начинают разрешаться соматически. В репродуктивных процессах это может выглядеть как необходимость делать ЭКО или прибегать к суррогатному материнству. Здесь, во-первых, пара оказывается в зависимости от врача, от медицинской техники, от способности того и другого осуществить процедуру, провести ее качественно. Психика, не решившая необходимую для развития задачу, не может пропустить ступеньку и пойти дальше. Необходимость приобрести необходимый опыт сохраняется, и пока у нас есть нерешенные оральные задачи, мы будем пытаться их решить, сколько бы лет нам не было. Неспособность к самостоятельному зачатию, необходимость обращаться к помощи кого-то, чего-то для того, чтобы это сделать, может быть результатом отсутствия опыта слияния с матерью. Самостоятельное зачатие – это слияние мужчины и женщины и предполагается, что, пережив опыт здорового слияния в раннем детстве и испытывая потребность время от времени к нему возвращаться, мы и воспроизводим его в сексуальной жизни в паре, обращаясь к навыкам, приобретенным в младенчестве. Во-вторых, когда отсутствует опыт установления ранних связей с родителями, то вынашивание ребенка или его кормление могут переживаться как оральное насилие. И это оральное насилие, как и любое насилие, вызывает желание с ним бороться. Эта борьба на уровне тела может быть репрезентирована невынашиванием или провалом грудного вскармливания.

С оральной стадии развития мы закономерно переходим на анальную, где решаются вопросы взаимоотношений с агрессией, прежде всего, своей собственной, и, как следствие, вопросы сепарации и самостоятельности. Анальное возбуждение, необходимое для решения этих проблем, не находя себе правильного применения, раскачивает тело гормональными нарушениями или патологиями мочевыделительной системы, например, образованием камней. Эти заболевания, если не приводят к бесплодию, то очень сильно осложняют течение беременности. Анальный садизм может реализовываться как причинение боли своему телу, символизирующему для пациента его маму. Продолжение следует... Анальная агрессия в норме направлена на отделение от себя отживших аспектов матери. Однако, если эти отжившие аспекты не отделяются «добром» и ощущаются застрявшими внутри твоего тела, то разрядку вполне можно получить, прибегая к многочисленным абортам или стремясь уничтожить уже рожденных детей. В природе существуют женщины, которые делают огромное количество абортов, несмотря на изобилие средств предохранения, предлагаемое современной фармакологией. Отдельной историей сложных взаимоотношений с анальным садизмом являются избыточные, обильные, болезненные, травматичные месячные. Каждый раз, когда мы переживаем ПМС, у нас есть возможность разместить агрессию, предназначенную на отделение от себя ребенка. Большинство женщин ведут себя в это время не лучшим образом и чувствуют себя тоже не лучшим образом. Однако есть и такие, которые выдерживают происходящее достаточно легко. И тут мы понимаем, что вопрос контроля над изгнанием наружу и удерживанием, который, по идее, должен интегрироваться в опыт человека в период освоения им горшка, далеко не каждой девочкой решается положительно…

Самым легким и зачастую вообще не обремененным соматическими патологиями и быстрее других излечимым является эдипальное бесплодие, источником которого является эдипов комплекс, первый этап которого приходится на начало жизни, а второй совпадает с подростковым кризисом. Это бесплодие очень хорошо идет на терапию, хорошо лечится.

Эдипов комплекс у мальчиков и девочек имеет свои особенности, проходит по-разному.
Мальчик испытывает влечение к матери, ревнует к отцу и хочет занять его место. В его психической реальности это равносильно убийству отца. За эти побуждения он ожидает наказания от отца в форме кастрации. В его психике формируется карающая инстанция – Суперэго, которая подавляет его инцестуозные побуждения и побуждает идентифицироваться с отцом.

Первое влечение девочки тоже испытывают к матери. Но в 2-3 года они обнаруживают у себя отсутствие пениса и начинают испытывать зависть к нему. У нее рождается завистливая привязанность к отцу, она видит в матери соперницу и обижается на нее.
Идентификация с объектом, подлежащим уничтожению, невозможна, она равносильна самоубийству. В норме эдипальная ситуация должна закончиться отказом от отца, как «героя романа», из любви к матери и потребности в идентификации с ней. Так приходит взросление, взрослая сексуальность и способность найти себе партнера во внешнем мире, за пределами семьи. Но это не всегда удается. Иногда девочка расщепляет мать на хорошую и плохую, любимую и соперницу и потом преодолеть расщепление не может, ибо за соединением двух полярных объектов в один следует депрессия, справиться с которой не всякой психике под силу. Тогда продолжается дочерняя враждебность по отношению к матери, которая может поддерживаться ею самой по разным причинам. Или, если отношения между родителями плохие, если родители развелись – дочь не может выбрать в качестве образца для себя женщину, отвергнутую отцом или отвергнувшую отца…

И это отсутствие идентификации с матерью в будущем может стать причиной бесплодия у дочери.

У мальчиков, будущих мужчин, все происходит аналогично. Разница только в том, что первым сексуальным объектом для ребенка любого пола является мать. И если мальчик, входя в Эдип, «остается, где был», то девочка должна переключиться с матери на отца.
И она может «обжечься» об него, если он зол, холоден, или наоборот, излишне сладок. Тогда малышка пугается и сама возвращается к симбиозу с матерью в поисках безопасного убежища. Но без отделения от матери она никогда не сможет стать по-настоящему взрослой, построить здоровые отношения с мужчиной, и забеременеть тоже не сможет.

И здесь – внимание – мы подходим к разрешению Эдипова комплекса у девочек. Девочка фантазирует о том, что когда-то она обладала пенисом, но мать его отняла. И она хочет получить от отца то, в чем отказала ей мать. Девочка хочет получить ребенка от отца в качестве подарка, родить ему ребенка.

Таким образом, мальчик отказывается от идеи соблазнить мать под угрозой кастрации, а девочка компенсирует кастрацию рождением ребенка.

А теперь давайте попробуем проанализировать, что происходит в психике мужчины и женщины, обратившихся к ЭКО или суррогатному материнству.

Для этого вспомним еще один ключевой психоаналитический термин. Это Первосцена – сцена сексуальных отношений между родителями, наблюдаемая или воображаемая ребенком на основе каких-то признаков.

Поскольку ни для ЭКО, ни для суррогатного материнства коитус между родителями не нужен, можно говорить об отрицании Первосцены в психике обоих. Таким образом задача принятия факта сексуальных отношений между родителями остается нерешенной, остается несформированной консолидированная родительская пара. И дети, зачатые подобным образом, в психической реальности женщины становятся детьми от отца, а в психике мужчины – детьми его матери.

По всей видимости, к такому развитию событий приводит «застревание» обоих родителей в Эдиповом комплексе. И поэтому в паре с женщиной, страдающей бесплодием, обычно оказывается мужчина с аналогичными проблемами.

Итак, бесплодие бывает пренатальным, оральным, анальным, эдипальным. И каждый из этих видов проблемы требует своих специфических подходов к лечению, терапевтических техник и инструментов.