И впрямь существует множество примеров повторения из поколения в поколение жизненных сюжетов, судеб. Классический образец такого повторения – так называемый «бабий дом». Все вместе – бабушка-вдова, мать-разведенка, да и внучка-одиночка уже на сносях, скоро «в подоле принесет». Мужчины из жизни этих женщин исчезают еще до рождения ребенка, а дочь всю жизнь так и живет с матерью… И разные они вроде бы совсем, и ссорятся между собой – ан нет, повторяют и повторяют друг друга в разных вариациях. Конечно, от подсознательной женской ревности и зависти к дочери никуда не денешься, и сопротивляются матери семейному счастью своих дочерей, будучи лишенными этого счастья сами. Но дело далеко не только в этом. Отдайте одну из этих девочек приемным родителям, в счастливую, полную семью, переселите в Америку – а она все равно исполнит свое соло матери-одиночки, только уже на американской земле.

Другой типичный случай – профессиональные династии. Летчики, учителя, врачи… Конечно, практически все родители хотят реинкарнироваться в своих детях в улучшенной модификации. И дети склонны воссоздавать в своей жизни обстановку, усвоенную ими в родительском доме. Но опять же – осиротите такого ребенка в момент рождения, отдайте в детский дом – и лет через десять найдете потомственного врачонка первым помощником детдомовской медсестры.

И так далее, и так далее, и так далее… Из поколения в поколение повторяются несчастные и счастливые случаи, долгожительство и тяжелые болезни, переезды из страны в страну, удачные и неудачные браки, сума и тюрьма – а чудес-то не бывает, а объяснять с научной или хотя бы практической точки зрения происходящее надо – и вот мы начинаем называть повторяющиеся в поколениях схемы наследственной психотравмой и создаем для выявления и лечения этой травмы трансгенерационный анализ.

И успешно работаем, и выявляем связи, интерпретируем сценарии – но по-прежнему не знаем, ПОЧЕМУ так происходит. И кому-то из клиентов помогает осознание их наследственных сценариев, а кому-то и нет. И, выходя за двери наших кабинетов, они продолжают свое широкомасштабное наступление на грабли.

Принято считать, что сознательная, "человеческая" часть психики социальна и формируется при жизни каждого индивида, после его зачатия. И что все социальные выборы в человеческой судьбе также прижизненны.

И что основное отличие психики животного от человеческой - ее биологическая детерминированность, обусловленность поведения наследственными видовыми программами в противовес осознанным человеческим выборам.

То есть свое происхождение от обезьяны мы Дарвину с трудом, но прощаем, а вот животную часть собственной индивидуальности отрицаем начисто.

Конечно, Фрейд, открывший как движущую силу человеческой психики "кипящий котел и инстинктов" - Ид, ее неосознаваемую часть, поумерил нам с вами гордыню. Да и Конрад Лоренц с его исследованиями агрессии у людей и животных ясно показал, что мы ушли от обезьяны вовсе не так далеко, как нам хотелось бы думать. Но все равно, биологические детерминанты в человеческой психике признаются и учитываются лишь эпизодически и парциально.

А ведь если посмотреть на "синдром предков", который мы с вами обсудили в начале статьи, проявив толерантность к своему животному происхождению, можно увидеть его явное сходство с наследственными видовыми программами у животных.

Как происходит формирование этих программ? Закрепляются и наследуются случайно найденные адаптивные в данной среде обитания формы поведения. Адаптивные – максимально способствующие выживанию и развитию.

А теперь давайте посмотрим под этим углом на родовые проклятия или травмы. Родоначальница «бабьего дома», овдовевшая, будучи беременной, в одной из войн ХХ века, обязана была превратить женское одиночество из слабости в силу и научиться самостоятельно справляться со своей жизнью. Обязана была ради выживания себя и ребенка. Ради сохранения и развития рода. И оставаться одной стало наследоваться в этом роду как программа поведения.

Первый врач в династии, судя по всему, реализовывал мощный природный дар, делал то, что давалось ему лучше и легче всего. Рос и развивался в этой профессии сам и мог наилучшим образом обеспечивать (то есть растить и развивать) свою семью. И выбор медицинской профессии стал наследственной формой поведения.

И, продолжая исследовать наследственные сценарии, мы будем снова и снова находить в действиях предка, «который первый начал», мотив оптимального выживания и развития. Этот мотив может быть скрытым, может не слишком красиво выглядеть, может быть выбором из всех зол наименьшего (как болезнь или несчастный случай), но цель его – всегда адаптация.

Таким образом, успешная работа психотерапевта с наследственным сценарием должна осуществляться как работа с природным инстинктом. Как мы работаем с половым инстинктом или агрессией. Краеугольный камень здесь – это то, что ИНСТИНКТ НЕЛЬЗЯ ОТМЕНИТЬ. От его власти нельзя избавиться осознанием его существования. Представьте себе, например, как вы избавляетесь от чувства самосохранения путем осознания того, что оно у вас есть? То-то и оно… К счастью, на каждый инстинкт и влечение есть его сублимация. И в данном случае ОСОЗНАТЬ И СУБЛИМИРОВАТЬ будет дорогой к контролю над своей жизнью. Человеческой жизнью.